* * *
Господь решит, где правда, где неправда,
Где чёрная душа, а где бела.
А мы запутаны как на опушке травы,
Покуда нас природа не смела.
* * *
Пришёл ты по желанью простаков,
Все так приходят испокон веков.
По воле собственной уйти,
конечно, можешь;
Но этим самым душу сатане
предложишь.
* * *
Плохо видно из- за тумана.
Часто мы в тумане таком.
Ты под тем бугорком, мама;
Твое тело под тем бугорком.
Где душа твоя — я не знаю,
Дай-то Бог ей завидный удел.
Я еще не покинул стаю
Вечно алчных забот и дел.
Ты по-своему жизнь понимала,
Подвиг твой был осмыслен, высок.
Как ты трудно нас поднимала,
Свой на части делила кусок.
И сгорая ты нас грела,
Будний день твой был взлетом ввысь.
А как сердце твое болело,
Когда наша не ладилась жизнь.
Как с тобою светло нам было,
Легче тяжести жизни нести.
Неприменно, все мамы мира,
Должны лучший удел обрести.
* * *
А к смерти стремиться не надо,
От смерти не надо бежать.
Есть радость? — бери, братец, радость,
А горе? — листом ли дрожать.
Ты все принимай, что дается.
«Спасибо» за все говори,
Пока сердце птицею бьётся,
В глазах блик лучистый горит.
Последний вздох выплывет если,
Закроет и даль он и близь...
И, все же, хорошая песня,
Которой название — жизнь.
* * *
Лучше всех ты — кричу я рассвету,
Лучше всех ты — закату шепчу.
Жду ответа, ответа и нету.
Всё равно я ласкаю мечту.
Потихоньку склоняется лето,
Глубь речная напрасно темна.
У тоски не получится это,
Чем сильна, как обычно, она.
* * *
Стройные сосны, схимницы ели —
Вы не так много от жизни хотели.
Берег пологий, скромная речка —
Светлого взгляда ждали, словечка.
Вербы, купавки, кусты краснотала...
Только не острого ждали металла.
Ветки обломаны, смяты травинки,
Сбитых цветов вокруг золотинки.
* * *
Рвутся куда-то ветки,
Мечутся наперебой:
Мрака густая сетка
Небо связала с землей.
Ночь из косых линий,
Звук – монотонность стиха...
Стихнет ночной ливень,
Как и раньше стихал.
* * *
Живёт тишина морская —
Глубинная тишина,
С виду собой ласкает;
Только коварна она, —
Несхожа с глубью лесною,
И со степную ничуть.
Голодные волки не воют,
Не навевают жуть…
Оскалены скал скулы,
Пучины страшнее оскал;
Рвут жертву свою акулы,
Растаскивают по кускам.
* * *
Первый снег — он метался отчаянно,
Не хотел он ложиться в грязь,
А ладья октября отчалила,
Круговерть белизны началась.
Здесь взлетают снежинки, там падают —
То к земле, то — в небесный провал.
Это дед называл падерой,
Смутой снежною называл.
Превратился день в белые дебри;
И тропинок не сыщешь вовек.
Ах, простите его, люди добрые,
Это, все-таки, первый снег.
* * *
А песни — они, как люди —
Над пропастью, под стеной.
Их кто-то похвалит, кто-то осудит,
А кто-то пройдет стороной.
Они наших душ отражение,
Не просто из слов строка.
Одни из них сгинут, после рождения,
Другие — пройдут сквозь века.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
В Храмах не снимают грехи – в Храмах о них говорят - Антон Странно бывает видеть, как грешники снимают грехи грешникам. Может не знаю чего, так расскажите, и поведем беседу вместе. Об этом статья. Написал статью после того, как увидел глаза и лицо церковного служителя, именно церковного служителя, а не Христа, потому что на лице написана была неуверенность и безпокойство за совершенный поступок. Глаза выдавали его, и покоя не было в них. Этот человек - снимает грехи с Путина, он исповедует его в Москве. А по соседству - стоит здание, где люди трудятся на ниве искусства. И вот решил этот человек - отнять здание у них, и очень уверен, что власть Путина, но не Отец Наш Небесный будет гарантом ему в этом деле. Все это увидел на ТВ по ARTVi. Такие примеры отталкивают людей от церкви, ведь должны служители в Храмах - Отца чтить, и лишь Его видеть перед собой в делах своих, а этот - на властителя земного надеется, как торгаш в лавке перед Храмом Христа - меняет свои тридцать серебрянников!
